«О работе священника в детских лагерях»

Священник А. Семенов -Тян-Шанский Париж 1951 г.

В связи с развитием во всех странах массовой педагогической работы с детьми и молодежью в виде воскресных школ, юношеских организаций, летних лагерей, Православная Церковь не могла, конечно, не воспользоваться этими новыми методами и не применить их у себя. Но православные педагоги здесь ищут своих путей. Так Богословское Братство «Зои» Греческой (Элладской) Церкви покрыло всю Грецию сетью воскресных школ с подробно разработанной программой катехизации детей различных возрастов. Православные студенческие Движения почти везде ведут при себе педагогическую работу. В русской эмиграции создано несколько юношеских организаций, которые все в большей или меньшей степени ищут связи с Православной Церковью, приглашая к себе для работы священника.

Настоящая брошюра написана автором на основании опыта работы нескольких лет в различных русских юношеских лагерях. По своим скромным размерам она не претендует быть исчерпывающей, и некоторые ее отделы затронуты только вскользь.

Все же эта брошюра является ценным руководством как для священника в лагере (особенно для начинающего подобный вид работы), так и для руководителей – для уяснения ими назначения и положения священника в лагере. Тема о руководителе как помощнике священника, и вообще о церковной работе как соборном делании, будет развита в особой брошюре, если к этому откроются возможности.

Руководство просмотрено и одобрено Епархиальным Уч. Просв. Комитетом Русского Экзархата Вселенского Патриарха в Западной Европе и издано совместными усилиями вышеуказанного Комитета и Рел.Педагог. Кабинета при Православном Богословском Институте в Париже.

I.

Прежде, чем говорить о пастырской работе среди детей, нельзя не напомнить о целях и некоторых средствах пастырства вообще. Основной целью его является всемерное содействие духовному рождению и возрастанию людей или, что тоже, прививка их к лозе жизни – Христу, путем включения в святую Церковь; первым же средством к этому – работа пастыря над самим собою.

Чтобы стать проводником Божьей воли, священник–пастырь должен достаточно часто совершать Таинство Евхаристии, иметь постоянную или сколь возможно частую молитву, всегда питаться словом Божиим и обретать навык духовного трезвения, т.е. покаянного внимания к самому себе.

Относительно молитвы нельзя не напомнить, что в православной церкви не только общественная, но и домашняя молитва зиждется на церковном предании, имеет свою традицию и едва ли может быть успешной без хотя бы самого скромного использования богатой литературы по этому предмету.

Все указанные средства пастырского самосовершенствования в той или иной мере доступны ему и в детских лагерях и колониях. Совершение двух Литургий в неделю можно считать всегда выполнимой минимальной нормой. Меру духовного чтения определить невозможно и несущественно, о молитве же надо со всей решительностью утверждать, что никакая работа пастыря среди детей не может быть успешной без испрашивания помощи Божией как до, так, по возможности, и во время всякого дела, сколь бы простым оно не казалось. Никакие богословские и педагогические познания и никакой опыт не должны умалять в пастырях сознания своего недостоинства и своей беспомощности вне упования на Бога, вне постоянного обращения к Нему.

Нельзя не добавить, что молитва должна быть более всего молитвой об очищении, об устранении всего того, что препятствует делу пастырского служения детям. В особенности приходится молиться о даровании терпения, о преодолении вспышек гнева и своих властности и тщеславия. Приходится молитвенно бороться и с пристрастной сентиментальной окраской своей любви к детям или же с невниманием к их кажущимся малым интересам, и с холодным равнодушием (чего не дай Бог) к ним самим.

Надо ли говорить, что без любви к детям не стоит к ним и подступаться? Но христианская любовь – это не простое человеческое пристрастие, а благодатный дар. Побеги этой любви восходят и возрастают лишь по мере постоянного выпалывания многих плевел своей души.

II.

Кроме многих греховных состояний мешают пастырю приблизиться к детям и препятствия, связанные с его положением в обществе. Как, например, некоторая важность навязывается ему в силу традиции извне другими лицами, иногда самими детьми. Надо преодолевать и эти преграды. Чтобы стать истинным пастырем детей, надо стать их другом, а чтобы стать другом, надо стать простым, во многом подобным им самим.

Надо помнить и в этом случае пример св. Апостола Павла, который, по его собственным словам (I Кор. IX, 19-23), был «для иудеев, как иудей, чтобы приобресть иудеев, ... для чуждых закона, как чуждый закона, .... не будучи чужд Закона перед Богом... чтобы приобресть чуждых закона. Для немощных был, как немощный, чтобы приобресть немощных.»

Но что значит уподобление детям? Это означает не только обретение присущих детям и святым смирения, доверчивости и простоты, но и умение войти в жизнь детей, которая по наблюдениям современных психологов (см. «Психологию детства» В.В. Зеньковского) насквозь пронизана игрой. Из этого надо сделать необходимый вывод, что, если не понять и не полюбить в детях самого начала этой игры и, даже в некоторой мере, не усвоить его, живой подход к детям невозможен. Из этого вывода вытекает и первый, вполне конкретный практический совет: в случае, если пастырь незнаком с данной группой детей, желательно не начинать с ними серьезных занятий, доколе еще не было с ними той дружеской встречи, в которой элемент игры имеет место...

Для начала знакомства с детьми могут очень пригодиться советы из практики скаутизма, например, совет уметь показывать детям приемы, облегчающие практику их лагерной жизни и даже какие-либо фокусы и т.п. Дружба с детьми завязывается лучше всего в обстановке игры.

Само собою разумеется, что сказанное никак не относится к встречам с детьми на Богослужении и на исповеди. Тут не требуется никакого предварительного знакомства, и здесь священник предстоит пред детьми во всей серьезности и святости своего служения. В алтаре в особенности священник должен являть детям пример отрешенности от всего мирского, а заметив в детях игривость, пресекать ее.

Во-вторых, для успеха сближения с детьми важно с первых же шагов завязать более тесную дружбу с немногими из них, желательно более чуткими и сознательными, в каждой группе. Если около священника окажется двое или трое более близких ему детей, то, и в случае промаха с его стороны, ему не будут опасны эффекты, вытекающие из «психологии толпы». «Толпы» перед ним уже не будет.

Некоторое искреннее сближение с немногими может иметь впоследствии и прямое положительное значение – духовной закваски для всего теста. Всякий церковный организм заквашивается таким же образом. Для сближения с немногими недостаточно в той или иной форме с ними поиграть; для этого надо постараться угадать призвание или интересы этих немногих и суметь в меру своих знаний их разделить. Например, с рисующим - порисовать, с поющим - попеть, с «натуралистом» - прогуляться с коллекционерскою целью...

Священник, конечно, не может знать всего и не в состоянии слишком разбрасываться, но проявлять, по крайней мере, интерес и внимание к зарождающемуся призванию ребенка он должен всегда. И это вовсе не только тактический прием завоевания симпатии, а одно из глубоких проявлений пастырской любви. Ничто так не формирует, не облагораживает человека, как его творческое призвание, связанное с духовным центром данной личности – это одна из существенных задач пастырства вообще.

Наконец, с первых же шагов сближения с детьми, можно посоветовать священнику начать рассказывать детям интересные, но, конечно, духовно возвышающие рассказы, сказки, истории. Едва ли что другое может так сблизить священника с детьми, как этого рода деятельность. Но она является уже частью прямого пастырского дела в детских лагерях и поэтому об этом надлежит поговорить отдельно.

III.

Дети исключительно жадны на слушание интересных рассказов, и было бы непростительно не воспользоваться этой их особенностью. Если в основе детской психологии, как то утверждают современные психологи, лежит игра, то это прежде всего игра воображения. Жадность в слушании рассказов можно назвать пассивным видом этой игры. Поэтому ребенок лучше всего слушает тогда, когда активность его исчерпана. Это бывает вечером перед сном, в полдневное время, после еды («тихий час») или привалов на походах. Это и есть лучшее время для рассказов. А к ночи, перед сном, в ребенке раскрывается, кроме того, особое мистическое внимание ко всему таинственному, бывают и страхи и, наконец, отчасти в связи с ними – жажда приласкаться. Эти короткие пятнадцать, двадцать минут перед сном могут быть незаменимыми для особой пастырской работы. В это время и надо рассказывать, по возможности, нечто таинственное, иногда страшное, но, конечно, всегда возвышающее.

После подходящего рассказа, небольшое подбодрение, ласка и последнее благословение принимаются детьми, даже подростками 15-ти, 16-ти лет, как необходимое и желанное. В этот миг, когда священник склоняется к детскому изголовью, сердце его, если оно не камень, не может не почувствовать всей несравненной красоты детства с его жаждой любви и духовного света, с его неподражаемой ясной доверчивостью и отзывчивостью. А если сердца – пастыря и детей, хотя бы на эти мгновения взаимно раскрылись, то вся дальнейшая работа его может пойти уже по совсем новому руслу, где интуиция дружбы может во многом восполнить недостаток педагогического опыта.

Но нельзя останавливаться только на некотором сентиментальном сближении, хотя оно и имеет ценность само по себе. Это сближение – все же только подготовка сердечной почвы для доброго сева. Он должен начаться уже с самых указанных рассказов, в которые надо вложить элемент некоторого сознательного отношения к добру и злу.

Трудно навязывать для этих рассказов определенный репертуар, хотя бы уже потому, что все, что рассказывается, должно нравиться не только детям, но обязательно и самому рассказчику. Но нельзя не повторять, что эти рассказы должны быть занимательными, таинственными, иногда страшными, трогательными и с ярким противопоставлением духовных света и тьмы. В то же время надо избегать историй только занимательных, только страшных, только сентиментальных. Всякий рассказ должен быть духовно питательным.

Минуты интимного приближения пастыря к детям настолько редки и дороги, что надо взвешивать каждое слово. Репертуар, во всяком случае, должен быть хорошо продуман и подобран заранее. Рассказывая жития святых, надо проявлять осторожность к заключенному иногда в них элементу чудесного, дабы не стиралась грань между чудесным и сказочным. Несмотря на богатство своего воображения, ребенок стремится к духовной трезвости, и фантастический элемент некоторых житий может подорвать его веру и вызвать сомнения больше, чем у взрослого человека. Не следует бояться при необходимости говорить детям о наличии в некоторых житиях благочестивых прикрас. Но желательно избирать для рассказа более исторические жития.

ПРИМЕЧАНИЕ: В облегчение поисков материала можно указать на: жития святых, на «Духовные рассказы странника», на повести наших классиков - Пушкина, Гоголя, Лескова, Тургенева, также иностранные - Диккенса и др., на различные сказки, например, Гауфа, Андерсена, в особенности же Оскара Уайльда.

Но искать и находить материал можно решительно везде, можно брать рассказы из жизни и, наконец, у кого есть дарование, сочинять самому.

IV.

-1-

Если дружба пастыря с детьми уже завязалась, то и во время программных бесед (уроков) его встретит благожелательная аудитория. Но, тем не менее, желательно иметь для этих бесед некоторые дисциплинарные гарантии. Проще всего договориться с начальником или руководителями лагеря, чтобы заботу об этом они взяли на себя. Иногда одно присутствие кого-либо из них (в дисциплинированном лагере) бывает достаточной гарантией спокойствия. Конечно, опытный педагог или пастырь может и сам установить внешнюю дисциплину, но это требует иногда времени и порой строгих мер. Времени же в лагере немного, aodium репрессий обычно психологически переносится детьми на самый предмет бесед. Призыв к порядку одного «буйного» расстраивает внимание всех. К тому же в лагере состав детей сборный, меняющийся. В случае, если пастырь остался без помощника, то при нарушении порядка необходимо сразу проявить строгость. Но все же пастырю лучше воздерживаться от наказаний, во всяком случае от таких, которые откладываются на долгий срок или имеют длительный характер. Наиболее приемлемы быстрые меры на месте.

В системе своей педагогики некоторые детские организации, в особенности «скаутов», стремятся избежать всяких наказаний и прямого принуждения. Ознакомление с педагогической литературой и, в частности, с педагогикой скаутизма очень желательно не только для лагерных руководителей, но и для лагерного священника.

-2-

Значение лагерных бесед другое, чем уроков в школе. Если преподавание Закона Божия призвано давать скорее знание о Боге, чем знание Бога, то лагерные беседы, напротив, должны сколь возможно подготовлять почву к знанию Бога. Во всяком случае, в этих беседах должно стараться устранить все, что мешает знанию Бога.

Помехи к этому иногда накапливаются за зиму в самом преподавании Закона Божия. Надо стараться открыть их и устранить. В течении лагеря удобнее, чем в другое время, показать жизненное значение многого из того, что зимой на уроках Закона Божия было воспринято как отвлеченное сухое знание. Иными словами, и в своих беседах пастырь должен идти преимущественно тем же путем очищения, который предуказан выше.

Первая задача этого пути – личное самоочищение пастыря, вторая – устранение в социальном плане препятствий к сближению с детьми, третья – очищение самого предмета проповеди от всего того, что скрывает его от детского сердца.

Как это сделать? Путей здесь много, но прежде всего надо, по возможности, расчленить вопросы о темах и методах бесед.

-3-

Для определения тем бесед надо заранее иметь представление о тех возрастных группах детей, с которыми придется заниматься. Обычно священник не может повлиять на разбивку детей по группам, и это производится начальником и руководителями детских организаций. Чаще всего дети разбиваются на старших, средних и младших. Младшие - это дети от 9, 10 лет до 12, 13 включительно. Средние от 13 до 15-16. Старшие от 16 до 18 лет. 1)

Некоторые из старших часто входят в состав руководителей, но и их желательно привлекать к беседам. Более взрослые обычно входят в состав руководителей. Но такое деление не разрешает многих трудностей. Так, дети отличаются еще друг от друга, в младшей группе преимущественно, на посещающих и не посещающих четверговые школы, или иначе, что-то знающих и почти ровно ничего не знающих, а также на понимающих и почти непонимающих русский язык. Преодолеть эти трудности нелегко.

Желательным и обычно осуществимым является выделение иностранной (не знающих русского) группы и отдельные с ней занятия. Относительно же имеющих различие в знании может быть выбран один из двух путей: или дать преимущество незнающим и беседовать на элементарные темы, с риском наскучить знающим, либо ориентироваться на знающих и рассказывать для них новое, при опасности быть непонятым незнающими. Выбор приходится делать в зависимости от количественного соотношения детей обеих категорий.

Как бы ни поделились основные группы детей, никогда не следует забывать еще, что собеседования и занятия протекают всегда более успешно, особенно в начале в небольших группах. Общее расписание лагерной жизни обычно не способствует дроблению детей на такие малые группы, но, поскольку это возможно, желательно все же не пренебрегать вышеуказанным общепризнанным педагогическим пожеланием.

Относительно выбора тем для бесед с младшей группой надо, во-первых, заметить, что чисто отвлеченные темы здесь неприменимы, и что нужна повествовательная форма бесед, хотя бы и сопровождаемая краткими комментариями. Если младшие в своем большинстве уже знакомы с Ветхим Заветом и Евангелием, то хорошо, например, знакомить их с книгой Деяний Апостольских (которую обычно мало кто из детей знает), с некоторыми житиями или эпизодами из Церковной истории. Здесь возможно и чтение недлинных отрывков, и уместны напоминания основных моментов Евангельской и Ветхозаветной истории. Эти напоминания неплохо делать путем вопросов, на которые, не без соревнования, могут отвечать сами дети. Надо стараться всегда связывать новое со знакомым и основным, а также с настоящей, текущей жизнью. Для последней цели полезны примеры из жизни современных праведников и рассказы о промыслительных случаях из жизни. Для иллюстрации духовных истин можно иногда пользоваться и тем материалом, что был передан в рассказах на ночь или в тихий час.

Надо постоянно поддерживать в слушателях сознание, что священная история не кончена, а продолжается, и что мы являемся ее участниками. Если бы и у младших нашлись свои темы для религиозных бесед, то лучше пользоваться ими. Надо поощрять инициативу в религиозных вопрошаниях.

Беседам с младшими угрожают нередко две противоположные опасности: или, в виду их зачастую очень слабых знаний, стараться превратить беседы в настоящие уроки, или же стремиться быть просто занимательным. Для устранения первой опасности никогда не надо забывать, что лагерь есть все же время детского отдыха, и что несвоевременный преподавательский пыл может вызвать отталкивание не только от пастыря («батюшки»), но и от Церкви, которую он представляет. Священник должен вообще помнить всегда и всюду, что отношение к нему в некоторой мере определяет и отношение к Тому, Кто его послал.

Примечание: Иногда к младшей группе причисляют детей от 8 до 11, к средней 11 – 16, и старшие - выше 15, 16 лет.

Опасность погони за простою занимательностью беседы устраняется более всего внутренней установкой пастыря. Если нехорошо свое занятие (например педагогическое) любить более детей, то плохо и детей любить вне любви к Богу и своему служению Ему.

-4-

Переходный возраст средней группы детей затрудняет выбор тем для бесед с ними. С одной стороны, повествовательный элемент удовлетворяет их только при наличии более сложной фабулы, с другой же – отвлеченное мышление не столь еще в них развито, чтобы можно было слишком настойчиво обращаться к нему.

В отношении средней группы детей желательно прежде всего уловить: тяготеет ли она по своему развитию больше к старшим или к младшим. В первом случае, беседы со средними могут быть более серьезным вариантом бесед с младшими (возможно, например, усиление богословского и исторического комментария к повествовательному рассказу), во втором же – упрощенной разновидностью бесед со старшими.

Возраст полового созревания (13 – 16 лет) труден во многих отношениях и мало благоприятен для религиозной жизни. В это время способность внимания (это основа духовной жизни) подавлена, возрастает мечтательность, проявляются всякого рода оппозиции ради оппозиции, а в тоже время обостряются минуты душевной подавленности (депрессии). Но, может быть, именно в эти годы дети-подростки нуждаются более всего в духовной помощи и поддержке.

Благоприятным для этого возраста является нередкое обострение покаянного чувства, что открывает для пастыря возможности благотворного воздействия на детскую душу. Вне же этого явления, пожалуй, самым здоровым и укрепляющим в эти годы является для детей доброе товарищество, спорт и начатки той или иной деятельности по призванию, будь то искусство, наука, техника или ремесло. В виду этого и религиозную жизнь легче возбудить в детях через их активность.

Как можно применить этот принцип в области программного собеседования с детьми? Прежде всего язык их духовного собеседника должен быть связан с их данной, жизненной активностью. Так, например, даже при изложении догматических истин, полезны образы, заимствованные из области какой-либо техники и даже спорта.

Но мало найти подходящий язык. Имея дело с этим возрастом, важно и сравнительно отвлеченные темы приводить к морально прикладным выводам. А еще лучше подвигать при этом детей на некоторые религиозно мотивированные действия. Такие действия не исключены и в лагере. Так, возможна некоторая активность в отношении устроения и убранства храма, богослужение, пение. Возможно и под всякую почти лагерную активность, например, трудовые наряды, взаимопомощь, опеку старшими младших, подвести некоторый религиозный фундамент.

Нельзя не добавить, что святость может быть более всего воспринята детьми среднего возраста в ее героическом аспекте, что также надо иметь в виду при выборе бесед. Наконец, дети среднего возраста могут легче, чем младшие, сами предложить темы для бесед и более активно участвовать в собеседовании, несмотря на то, что застенчивость в этот период скорее обостряется.

-5-

В беседах со старшими можно затрагивать уже почти любые темы и поэтому здесь, быть может, важнее указать не столько на темы, сколько на метод и задачи собеседования. При любой теме главной задачей собеседования должно быть раскрытие жизненного значения нашей веры, т.е. возможности и необходимости при всякой деятельности и любом положении иметь личную, живую связь с Богом. Надо постараться показать своим слушателям, что при любой активности человека Бог является его необходимым спутником, помощью которого безумно не пользоваться. Иначе говоря, надлежит наглядно представить христианскую жизнь, как жизнь богочеловеческую и потому и наилучшую.

При собеседовании с детьми этого возраста можно уже обращаться к их отвлеченному мышлению (при условии простоты и наглядности речи), и не надо бояться догматических тем. Не надо прятать догматы и прятаться от них. Без догматов можно предложить только суррогат христианства, который не выдержит встречи с безбожным или с каким-либо неязыческим догматизмом.

В юности человек в особенности тяготеет к догматическому оформлению своей веры, и, если христианские догматы представляются для современной молодежи чем-то скучным и несуществующим, это потому, что те, кому надлежит говорить о них с молодежью, сами недостаточно переживают их значение.

Если избрать догматические темы, то изъясняя догмат о Пресвятой Троице желательно в особенности говорить о явленном нам в этой Тайне высшем единстве в Любви, основе и прообразе церковного и всякого благого единства. Касаясь этой стороны догмата, легче всего приблизить его к сознанию и чувству юных собеседников.

Разумеется, свое слово надо сопровождать всегда конкретными, жизненными примерами. Говоря о Богочеловечестве Христа, полезно говорить о жизни христиан как жизни богочеловеческой, не забывая и здесь на живых примерах выявлять несравненную осмысленность и полноту этой жизни вдвоем с Богом. Не менее важно показать и жизненное значение почитания Святого Духа. Выдержки из беседы препод. Серафима с Мотовиловым могут оказать здесь неоценимую услугу.

Раскрывая значение догмата о Церкви, хорошо пояснить несравнимое ни с чем преимущество нашей принадлежности к этому высшему единству людей с Богом и между собою, вне которого нет у нас ни прочного счастья, ни силы. Существенно уяснить и жизненное значение таинств, в особенности же Евхаристии.

Если пастырь затрудняется облечь в образные и конкретные формы свои догматические беседы, он может за исходную точку взять какую-либо более периферическую тему, но он не должен забывать при этом своей более основной задачи – помочь образованию в слушателях прочного христианского мировоззрения и мировосприятия.

Предпочитая подходить к основным вопросам несколько со стороны, некоторые пастыри ведут успешно беседы, например, о половой жизни или о социальном вопросе. Половой вопрос имеет для юношества, конечно, существенное значение, и правильно освещая его, просто нельзя не затронуть многих самых основных религиозных вопросов (как пособие можно рекомендовать работу о.С.Четверикова «Путь чистоты» и о.В.Зеньковского «Беседы с юношеством о вопросах пола»).

Социальные темы, также важные сами по себе, могут в свою очередь послужить мостом к переходу в область общих начал христианской нравственности и Богословия. Нельзя здесь не напомнить, что вопросы о ценности человеческой личности и соотношение личности и общества находят свое разрешение только в христианстве.

Апологетические темы, связанные с естественнонаучными данными, могут тоже оказаться в поле внимания старших детей. Но беседы на эти темы требуют от пастыря некоторого запаса сведений из области естествознания и в особенности философской культуры. Без этого и без искренней убежденности, что истинная философия и наука являются друзьями, а не врагами нашей веры, лучше указанных апологетических тем не касаться.

Впрочем, слишком рациональный подход к вопросам веры опасен вообще, в особенности в общении с детьми. Дело, конечно, не в том, что будто бы вера должна бояться разума (это обскурантизм), а в том, что притязания разума порой слишком широки, и надо особое умение, чтобы наглядно разъяснять гносеологические проблемы. Кроме того, никогда не следует забывать, что религиозная жизнь, в особенности у детей, зарождается обычно не от каких-либо доказательств (например, бытия Божия), а от других переживаний.

В конце концов, восприятие чудесного, есть преимущественно то лоно, в котором зарождается вера. Но чудесное не есть просто все необъяснимое и непонятное и отнюдь не прикрытие нашего недомыслия и невежества. Нет, чудесное – это высшая духовная закономерность, это победа смысла над бессмыслицей, это явление разума любви и, в конце концов, это небесная красота и то желанное и чаемое, к чему именно тянется детская доверчивость.

Чудесное – это Промысел Божий, крылья ангелов хранителей над нами, дыхание единой вечной жизни во всем – даже в мертвой материи. Чудесное веет во всех лучших сказках земли, им двигается всякое подлинное искусство, но во всей полноте мы познаем его в книгах священного Писания и более всего в Евангелии.

В мире такого чудесного и живут дети, но постепенно они уходят из него. Мы, взрослые, не можем задержать и не должны искусственно задерживать этот уход, но мы не должны замыкать за ними двери в этот их чудесный мир и должны помочь им сберечь память об этом мире, чтобы сохранить им возможность в него возвращаться, а, наконец, и вернуться другими крестными вратами. Но как это сделать? Как, уча детей уму-разуму, не заглушать в них окончательно источника иного высшего знания, знания о чудесном Промысле Божии царствующем в мире?

Здесь на помощь приходят наши поэты и художники, потому что они всегда, по крайней мере, в глубине своей, дети; здесь готовы нам помочь святые, уча нас тому, как надо умалиться для Царствия Божия, и, наконец, Сама наша Святая Церковь, вновь и вновь совершающая для нас в своих храмах истинные чудеса любви.

Поэтому, казалось бы, именно в Храмах Божиих, мы должны были бы сами становиться или оставаться детьми и в храмах Божиих более всего возбуждать и сберегать в детях религиозную жизнь. Но для этого надо сделать все, чтобы дети действительно чувствовали всю чудотворную силу совершаемого в Храме, а это требует с нашей сороны особых усилий.

-V-

Но прежде чем перейти к описанию значения и особенностей богослужебной жизни в детских лагерях и колониях, надлежит сказать еще об одном, вероятно самом важном образе служения словом, а именно о церковной проповеди.

В настоящее время в большинстве лагерей и колоний укоренился обычай ежедневной проповеди или во время утренней, или во время вечерней молитвы, в зависимости от того, когда читается Евангелие. Нельзя не приветствовать этого обычая, также как зависимости проповеди от прочитанного священного текста. Но в данном вопросе имеются и трудности. Лагерное время падает обычно всегда на те же самые летние месяцы, вследствие чего Евангельское чтение все повторяется. Некоторые иереи считают это стеснительным для тематики своей проповеди. В виду этого некоторые из них не считают нужным обязательно связывать свое слово с прочитанным Евангелием, другие же подбирают Евангельское чтение в зависимости от задуманного цикла слов, наконец иные отступают от положенного чтения лишь в особых случаях.

Думается, что нельзя оказать безусловного предпочтения ни одному из указанных методов, и выбор их надлежит предоставить совести священника с согласия на то архиерея. Но связь иерейского слова с прочитанным Евангелием очень желательна и особенно перед лицом детей.

Из всех слов – Евангельское – самое драгоценное, и сделать его доступным и понятным детям является, несомненно, задачей всякого пастыря. Кроме того, Евангелие ставит должные пределы самой проповеди, вдохновляет проповедника, освящает самую сердцевину его слова.

Нельзя здесь не сказать еще, что в высшей степени необходимо в детских лагерях и колониях читать Евангелие на понятном для детей языке. Одной из трудностей в этой обстановке является большое различие возраста детей. Приходится находить какой-то средний язык, который, разумеется, должен быть простым, ясным, образным и живым. Кроме того, надо смело утверждать, что эта ежедневная проповедь должна быть краткой и длиться, по возможности, не долее пяти минут.

Если лагерная жизнь не позволяет превратить в уроки обязательные духовные беседы, то тем более это относится к проповеди. Какова бы ни была ее тема, ее цель заключается не в сообщении детям каких-либо чисто теоретических знаний, а в приближении детей к Богу, к Евангелию, к Церкви.

В лагерном храме, когда над головой небо просвечивает в щели палатки, когда под ногами зеленеет трава, когда дикая природа подступает подчас к самому его входу, может легче, чем в другом месте, находить слова об освящающем значении храма, о Евхаристии как таинстве благодарения и высшем проявлении и средоточии жизни, о присутствии Божием во всем.

Также и счастливая, дружная жизнь лагерной семьи, дающая детям возможность опытно познавать всю ценность единения в любви, побуждает нередко и священника говорить о сущности Церкви простым, доступным для всех языком. Священник должен в своей проповеди постоянно и настойчиво строить мост между текущей обыденной жизнью и жизнью религиозной, церковной. Вот одна из задач его церковного слова. Но это не исключает и очень конкретных и практических тем. Так, очень важно говорить о необходимости, значении и самом образе молитвы. Или, попросту, важно учить детей молиться.

Не менее важно призывать и подготовлять детей к лагерному говению, раскрывать значение тех или иных моментов Богослужения и обрядов, и в то же время откликаться на события лагерной жизни, вскрывая их духовный смысл. Наконец, говоря о проповеди, нельзя не напомнить, что к ней желательно готовиться и, в особенности, молитвой испрашивать помощь Божию на это дело.

-VI-

Сколько бы ни был сам по себе свят всякий православный храм, сколько бы благодатной силы не заключало в себе наше богослужение и его сердцевина – Божественная Литургия, все-таки, как сказано выше, от нас, взрослых, требуется еще особое усилие, чтобы дать детям почувствовать всю чудотворную силу переживаемого в храме. Без этого будет тщетна вся наша воспитательская работа. Так как целью православного воспитания является не прививка детям хороших понятий и даже не их доброе поведение, или созидание их характера, а их спасение. А это невозможно вне церковной жизни, вне даруемых в Церкви благодатных дарований. Но к ним-то и старается не допустить детей невидимый враг, и было бы наивно не считаться с его усилиями. А чтобы успешно бороться со злом, надо прежде всего увидеть собственные недостатки, недостатки нас, взрослых, через которые зло более всего и может проявить себя.

Нам надо увидеть, чем мы сами можем помешать и обычно мешаем детям подойти к Церкви. И здесь еще раз надо идти путем самоочищения. Этот путь, если бы мы следовали ему, как это было намечено выше, уже мог сделать лагерного священника другом детей. Этим значительным преимуществом, если оно достигнуто, надо пользоваться и здесь, в вопросе привлечения детей к благодатной жизни Храма.

Он может быть для детей более своим, чем всякий другой храм, как воздвигнутый нередко на их глазах усилиями, если не каждого, то многих из них, и будучи палаткой, столь подобной их собственному временному жилью.

Но мало помочь детям понять, что храм - это их храм, родной им, свой храм, и что священник - это их священник; необходимо, чтобы в то же время дети чувствовали, что оставаясь в храме самими собою и у себя, они должны быть в храме все же иными и в ином мире.

Тайна Богочеловеческой жизни в том и заключается, что, с одной стороны, эта жизнь самая подлинная, самая настоящая, наша собственная жизнь, но в то же время, это жизнь иная. Вот это тоже надо постараться показать детям. Но, к сожалению, нередко, желая дать им понять, что в храме они должны быть иными, мы добиваемся того, чтобы они перестали быть собою, перестали быть детьми, а стали взрослыми ( да и то в дурном смысле). А надо, чтобы в храме не только дети, становясь иными, все же оставались детьми, но, чтобы и мы именно в храме духовно уподоблялись бы детям, т.к. в храме, подобно детям, мы должны дышать свободой чудесного или чудом истинной свободы.

Переходя на более конкретный язык, надо сказать, что, если в храме не должно быть места обычной детской игривости, то это не означает еще того, что там вовсе нет места для свойственного детству начала игры, а именно игры воображения, направленного на светлые и святые образы. Разумеется, это начало надлежит совершенно преобразить, но не вырывать с корнем, оставляя ему взамен скуку. Воображение (1) в детском возрасте нельзя преждевременно отсекать. Надо найти применение и детской активности.

В подлинном, глубоком смысле, преобразить эти начала может благодать, действие которой не в нашей воле, но мы не лишены возможности ввести детское воображение и активность в эстетическое и этическое русло. Как это сделать?

Прежде всего снимая с детей бремена неудобоносимые. Для этого Богослужение (Всенощное бдение) должно быть значительно сокращено и, в некотором смысле, пересмотрено, не самочинно, а путем обсуждения лагерными священниками и утверждения архиереем. Если нельзя, а, может быть, и не следует добиваться, чтобы все в нем было до конца понятным, то нельзя также требовать внимание к чему-то совершенно непонятному. Тут можно руководствоваться тем же принципом, что и в преподавании Закона Божия, а именно: надлежит считать детей способными принять всю полноту истины, всю полноту христианского Богословия при условии, что все будет высказано на свойственном детям языке.

(1) ПРИМЕЧАНИЕ. От детей нельзя требовать чистого внимания только к самому содержанию Богослужебных текстов, и тем более к безобразным молитвам.

Из этого следуют два практических вывода:

1-ый – В измененном составе Богослужения (стихиры, ирмосы, тропари, паремии) надо выбирать наиболее близкие детскому сознанию;

2-ой – Читать и петь их по-русски или на исправленном (применительно к русскому) славянском языке.

Богослужебные действия, красота пения, храма, облачений – все, что питает религиозное воображение, вполне законно входит в состав детской молитвы. Что касается Священного Писания, то думается – весьма грешно читать его на языке, непонятном для детей. Это то же самое, что прямо не допускать детей ко Господу и равносильно лишению их Святой Чаши. Сказанное отнюдь не исключает, если на то есть возможность, объяснения детям славянских текстов и ознакомление их со славянским языком.

Все сказанное относится, так сказать, к методам устранения препятствий (к очищению), но, может быть, самыми успешными могут быть методы привлечения детей к активному участию в Богослужении. Это сводится к участию детей в пении, прислуживании и в организационной работе. Участие в церковном хоре, а если это возможно, и в чтении – одно из самых лучших средств приближения детей к церковной жизни. При наличности же спевшегося ядра, хорошо и общее пение некоторых молитв. Для прислужников очень желательно иметь хорошие облачения.

Организационная работа может принять форму образования и деятельности небольшого Церковного Совета, который под руководством старосты (выбранного или назначенного священником из старших детей) ведал бы уборкой храма, его убранством и освещением, также как свечами, ладаном, просфорами и вином. Но все это еще не главное. Главное – это дать детям, сколько возможно, понять и почувствовать значение Литургии, что в немалой степени связано с подготовкой и проведением общего говения. Последнее, чаще всего приурочивается в детских колониях и лагерях к Празднику Успения, а иногда и Преображения.

К говению нужно подготовлять детей в церковных проповедях, в единичных, общих и также индивидуальных беседах. К этой подготовке желательно привлечь и руководительский состав, в особенности в дни, предшествующие самому говению. Пример руководителей – их собственное говение – действует особенно благотворно.

Стоит ли говорить, что работа пастыря и вообще может быть тем успешнее, чем теснее он связан с руководителями и чем более последние сознают свою работу как общее со священником церковное дело. Но взаимные отношения духовного руководителя лагеря с начальниками и руководителями последнего требует отдельного рассмотрения.

-VII-

Из самой сущности его служения вытекает, что, как бы ни были внешне ограничены обязанности духовного руководителя лагеря, он несет перед Богом ответственность за все в лагере происходящее и, в частности, является духовным отцом не только детей, но всех проживающих в нем православных. Тем не менее, такую всецелую духовную ответственность ни в коем случае нельзя смешивать с каким бы то ни было, хотя бы и духовным, начальствованием или правлением.

Католическое представление о пастыре, как о распорядителе совести и душ пасомых, не соответствует духу Православия. Авторитет «духовного руководителя лагеря» и должен быть только духовным и моральным, хотя за священником должны быть сохранены все возможности быть услышанным. Так, необходимо его участие в педагогических совещаниях. С мнением его надлежит в особенности считаться в установлении расписания лагерной жизни и в выработке самой программы. Важно, чтобы Богослужения и духовные беседы и спевки происходили бы в надлежащее время и в надлежащем месте.

Церковные праздники и общее говение должны протекать в должных условиях. Здесь всегда могут возникнуть кое-какие технические трудности при согласовании церковной и обычной жизни лагеря. Они должны разрешаться при участии священника. Если начальник и руководители лагеря верующие и, сколь возможно, церковные люди, то все такие трудности разрешаются просто и легко. Пастырь должен как-то подружиться с руководительским составом и стараться быть в меру настойчивым и в меру уступчивым.

Положение пастыря значительно облегчится, если и зимой он будет иметь общение с руководителями данной детской организации. В высшей степени желательно также, чтобы и руководители имели бы некоторое церковное и богословское образование, а главное, были бы действительно православными по духу. Если бы в этом оказался недостаток, то и тогда пастырь не должен унывать и должен продолжать терпеливо и любовно свое дело.

-VIII-

Практика показала, что в детских лагерях нередко возникают споры относительно того, в какой мере и как принуждать детей посещать Праздничные и Воскресные Церковные службы. Некоторые высказываются даже против всякой принудительности и обязательности в этом вопросе, несмотря на то, что никто до сих пор не оспаривал обязательности детей присутствовать на молитвах утренних, вечерних и перед едой, также как при подъеме и спуске флага.

Казалось бы, в организациях, считающих себя Православными, не должен даже и возникать вопрос о свободе и принуждении при исполнении основных обычаев и правил Церкви. (Этот вопрос мог бы возникнуть разве что для родителей при размышлении в какую организацию отдавать детей.) Но на деле все-таки возникает, и с этим нельзя не считаться.

Думается, что в православных организациях не может и не должно быть и речи о полной свободе в этом вопросе, в смысле безразличности для организации: будут или не будут дети посещать Богослужения. Это было бы равносильно отрицанию самого принципа христианского воспитания, целью которого является спасение детей. Вопрос может идти только о том, каким образом лучше и легче достичь посещаемости Церковных служб, и каким образом избежать опасной иллюзии насилия.

Методы здесь встречаются разные. 1-ый метод – привод детей в условленное время (в строю или вне строя) в храм. По существу, он не заключает в себе большего насилия, чем одновременное и обязательное присутствие на обычных трапезах. И в случае каких-либо сомнений его нетрудно оправдать в беседах с детьми, в особенности, подчеркивая их свободу вопрошать на любые религиозные темы.

2й метод – детям предоставляется свобода идти или не идти в храм, но запрещается какая-либо игра и праздность во время служб, вместо которых они могут избрать работу. К этому присоединяются укоры за их несознательное отношение к своей принадлежности к данной Православной организации и некоторая обличительная проповедь священника.

Бывают и комбинации методов: младших в церковь приводят, - на более старших морально воздействуют. Трудно дать безусловное предпочтение какому-либо из этих методов: каждый из них может оказаться или духовно вредным или духовно благополучным. Пользоваться мерами внешней дисциплины во обращении детей, в особенности в области религиозного воспитания, надлежит с крайней осмотрительностью, но сами руководители должны следовать строгой дисциплине и чувствовать свою ответственность перед начальником лагеря.

Решающим в вопросе посещения Богослужений является, во-первых, дух и пример руководителей и священника и, во-вторых, налаженость самого Богослужения в том смысле, как об этом говорилось выше, и в-третьих, взаимная глубокая религиозная связь священника и других руководителей, их общая преданность Церкви.

-IX-

Подводя итоги сказанному о совместной работе священника и руководителей лагеря и несколько пополняя изложенное, надлежит прежде всего обратиться к главному, с религиозной точки зрения, событию лагерной жизни – к говению детей. Минимум, который можно требовать в этом вопросе от руководителя – это чтобы в самый день говения и накануне его они не отвлекали бы детей другими заданиями, например, спортивными состязаниями, походами, костром.

Здесь в особенности и в наибольшей мере может проявиться также и активная помощь руководителей, прежде всего в примере их собственного поведения, а также в их собеседованиях с детьми, общих (по основным группам) или частных (в отдельных кружках или с отдельными детьми).

Затем руководители могут помогать священнику и в его ежедневных проповедях, а именно: спрашивая детей, что они вынесли из последней проповеди, разъясняя сказанное и напоминая о нем, а, в случае непонимания слышанного или неудовлетворенности сказанным, предупреждая священника, подсказывая ему новые темы и даже более подходящую форму проповеди.

Случается, что руководители лучше священника могут уловить психологию детей. Аналогичная помощь возможна и относительно религиозных бесед, где руководители кроме того могут быть очень полезны, ограждая внешнюю дисциплину и оживляя беседу своими вопросами. Дети нередко боятся спрашивать, и вопросы руководителей очень подбодряют их в этом смысле.

Параллельно со священником руководители могут рассказывать детям истории и сказки. Если священнику надлежит вкладывать в свои рассказы духовный СМЫСЛ, то руководители в выборе тем могут быть свободнее, ограничиваясь, порой одной занимательностью рассказа.

Все изложенное, конечно, предполагает (о чем говорится здесь не раз) дружеские, доверчивые отношения между священником и руководителями, и следовательно, их взаимное общение: обмен впечатлениями о работе, характеристиками детей, и т.п. Это общение и единство в работе может быть особенно плодотворным, если священник встречается с руководителями и детьми не только летом, но и зимой.

От руководителя нельзя требовать тех же, что и от священника религиозных знаний, уровень которых тем не менее следует постоянно повышать. По просьбе и желанию руководителей священник мог бы освещать им тот или иной вопрос. На таких собраниях могли бы присутствовать и некоторые старшие дети. К этой работе можно привлекать при содействии священника и других лекторов-специалистов по тому или иному Богословскому предмету.

Желательно, чтобы священник имел свой голос в подготовке всей программы лагеря и в свою очередь делился с руководительским составом своими предположениями. В зимний же сезон при участии священника надлежит заранее подготовлять и техническую часть религиозной работы лагеря, как то: оборудование храма, богослужебные книги, облачения, какие-либо наглядные «учебные» пособия.

Священник, самоотверженно отдаваясь своей работе в той или иной юношеской организации, не должен терять связи со своею Церковью, например, участвовать в собраниях лагерных священников и поддерживать отношения с просветительными органами своей епархии.

Религиозное воспитание детей – дело церковное, соборное. Чем более это будет сознаваться всеми работниками в этом святом деле, тем скорее Господь благословит общие усилия.

-X-

«Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его». (М.ХI, 12). Но где и как лучше всего (особенно в лагере) подвигнуть ребенка на это спасительное усилие? Проповедь, беседы, рассказы могут привлечь внимание, увлечь, размягчить сердечную почву, заронить духовные искры, но едва ли понудить к конкретному духовному усилию.

Посещение храма, всегда немного навязанное, и вся внешняя дисциплина создают благоприятные привычки, но обычно также не открывают еще пути к прямому личному подвигу, к личным поступкам. А между тем, без них, без конкретных личных шагов, сделанных навстречу Богу, нет еще настоящей христианской жизни.

Есть немало оснований думать что учить ребенка первым личным духовным усилиям, первым настоящим поступкам лучше всего при совершении Таинства Покаяния, когда священник с ребенком беседуют, оба при особо ярком сознании присутствия Божия.

Здесь много не требуется и здесь нельзя точно предопределить, что именно требуется, но все же можно указать некоторые примерные советы, которые священник может преподать кающемуся ребенку. Так именно на исповеди хорошо настаивать, чтобы ребенок не забывал личной молитвы и учить его этой молитве и тут же важно понудить ребенка на деле исправить совершенный грех, когда это возможно, например: восстановить истину, если была сказана ложь; помириться, если была ссора; вернуть незаконно взятую вещь. Полезно также учить детей припоминать на вечерней молитве истекший день, чтобы за хорошее благодарить Бога, а за дурное просить Его прощение.

Весьма важно научить ребенка пользоваться Иисусовой Молитвой, когда что-либо его искушает или грозит ему опасностью извне. Более старшим можно советовать и духовное чтение. Полезно возлагать и небольшие епитимии.

Детская исповедь бывает иногда своеобразной, и это, может быть, чаще у девочек, чем у мальчиков, но и в ней наблюдается свой стереотип. Весьма часто детская исповедь слагается примерно в таком порядке (будто дети заранее сговорились):
«Говорю грубые слова» («gros mots»);
2) «говорю неправду»;
3) «не слушаюсь»;
4) «обижаю младших»;
5) «плохо стою в Церкви»;
6) «забываю молиться»;
7) «беру чужое» (даже деньги),

и последнее чаще, чем можно думать. При такой исповеди надо стараться с осторожностью понудить ребенка раскрыть конкретно хотя бы некоторые из таких общих пунктов, и если откроется нечто более серьезное, тут то и указать конкретные, активные шаги к исправлению.

Отсутствие у детей (за редким исключением) злопамятства и осуждения наполняют иногда сердце пастыря такою радостью, что он бывает готов, быть может, скорее, чем нужно, прочесть разрешительную молитву. Разумеется, надо дорожить этим чувством облегчения и духовной теплоты, что порождается исповедью детей, но тем не менее, нельзя по этой причине сразу прекращать поиски тех заноз, которые дети не могут всегда сами обнаружить, но которых оставить нельзя. В частности, горечи, вызываемые пробуждением пола, при том нередко еще случающиеся по причине дурного влияния, едва ли не в большинстве случаев требуют для обнаружения (осторожного, конечно) вопрошания. Случается, что как раз этого рода прискорбности дают толчек к более углубленному покаянию вообще, в котором можно найти основу настоящей духовной жизни и оздоровления. В этих трудных случаях, помимо советов психологического характера (см. Брошюру проф. В. Зеньковского) особенно важно призывать к более частому говению, так как благодать Божия несравненно сильнее всех человеческих усилий. В данной брошюре - не место слишком углублять вопрос о детской греховности и детском покаянии, но нельзя не указать, что детское (желательно общее) говение не может не быть в некотором смысле центральным событием жизни лагеря, если даже хронологически оно только ее заключает.

Очень желательно, чтобы детское говение сопровождалось хотя бы облегченным и кратким (двухдневным или даже однодневным) постом. Пост является одним из основных элементов православной церковной жизни, а между тем его значение и почти вовсе забыто в современном быту. О нем надо напомнить и разъяснить в проповеди или беседе. В наш век спортивных тренировок легче, чем это может показаться на первый взгляд, можно найти убедительные слова о смысле и значении поста.

Может случиться, что на лагерное время выпадет случай первой исповеди какого-либо ребенка. Допускать его к такой исповеди желательно только в том случае, если он к ней достаточно подготовлен, или если его можно к ней подготовить. Когда же эти условия будут на лицо, первую исповедь следует обставить с торжественностью, чтобы ребенок почувствовал всю значительность таинства покаяния и нового периода своей духовной жизни.

Во время исповеди и причастия дети бывают обычно до конца серьезными. В этой детской серьезности, когда в ребенке, пусть ненадолго, замирает его природная, существенная и насущная для него игривость, замирает, но остается, как остаются сложенными крылья, когда в нем в тоже время полностью расцветает, раскрывается ясная его доверчивость, есть уже некоторая настоящая жертва. Нельзя не верить, что эта маленькая жертва всегда благоприятна Богу, иначе исповедь и особенно причастие детей не были бы той, быть может, самой светлой, самой незабываемой радостью, которую Господь дает переживать священнику.