ИСКУПИТЕЛЬНЫЙ СМЫСЛ СТРАДАНИЙ

Иисус Христос пришел на землю не для того, чтобы упразднить болезни и страдания. Природа человека не изменилась после грехопадения прародителей. Иисус Христос Сам испытал страдания от холода в Вифлеемской пещере, от жажды в пустыне, от тяжелого труда плотника в назаретской мастерской Иосифа. Он страдал и скорбел от потери близких и любимых людей. В страшном конце Своей земной жизни Он испытал весь ужас позорной казни и мучительную смерть на Кресте.

Но Христос пожелал взять на Себя человеческие грехи, безмерно усугубившие страдания на земле. Он понес на Себе как Свои все вины человеческие. Он превратил страдание в орудие освобождения людей от зла, которое утвердилось в глубинах их сердец и составляет подлинный и единственный источник умножающихся страданий в мире. Он принял страдание как противовес злоупотреблению дарованной нам свободе и спас человечество на Кресте.

В страдании Богочеловека в мире сем не только обрела смысл вся сумма человеческих страданий, но больше того - оно стало знамением, таинством, провозвещением, пришествием победы. Поражение человечества, само его умирание на Голгофе превратилось в победу жизни над смертью, в победоносный путь к жизни вечной, ибо "Христос воскрес, и жизнь воцарилась".

Со дня Голгофы страдание приобрело искупительную силу, стало средством к восстановлению разрушенного порядка вещей, а тем самым приобрело и спасительную силу, освобождающую от рабства греху и злу. Оно стало прямым условием подлинного прогресса, подлинного восхождения человека, потому что прогресс заключается не в возрастании жизненных благ, богатства и удобств, а в расширении возможностей для человека осуществлять свое назначение и свое призвание на земле.

Вот почему избранные души принимают страдание с терпеливой кротостью и любовью. Они принимают его не ради него самого, ибо знают, что человек создан не для страдания и несчастья, но для вечного блаженства в Царстве Отца своего. Они принимают его как условие движения вперед, как средство Искупления, как орудие освобождения от зла и греха, коренящихся во всех несчастьях человечества.

Как может верный Христу и любящий Его человек, зная о Голгофской муке своего Спасителя, считать себя непричастным этому страданию? Он стремится разделить его, принять свою часть, не столь уж значительную по сравнению со Страстями Господними, но составляющую необходимое дополнение в деле Спасения мира. Как Богу было угодно привлечь человека к сотрудничеству в деле Творения для того, чтобы сам человек достиг совершенства, так Ему было угодно сделать его соучастником в деле спасения мира через невинное страдание. Поэтому апостол Павел мог сказать, что он "в своем страдании восполняет Страсти Христовы". Каждое невинное человеческое страдание - это образ Голгофы, и в каждой невинной жертве, кротко страдающей, прозревается "Агнец Божий, вземлющий грехи мира".

В этом мире всегда будет страдание, хотя бы и сведенное до минимума усилиями человеческого разума, однако Христос говорит: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. И, 28) и призывает: Мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33).

На Голгофе было три креста, тройное страдание и три различных отношения к нему. Нераскаянный разбойник проклинал свою муку, ругался и, наконец, стал поносить Самого Господа: Если Ты Христос, спаси Себя и нас (Лк. 23, 39). Благоразумный разбойник признает, что страдает по справедливости, потому что много грешил и злодействовал. Он принимает свое страдание как искупление своей вины. Чтобы оно имело ценность, он присоединяет его к страданиям Христа: Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 41-43). Жизнь покаявшегося под конец грешника спасена: он спасен страданием, верой и милосердием Божиим.

Наконец, между ними - Христос, безвинная Жертва за грехи людей, принявший на Себя ответственность за их вину, добровольно страдающий и умирающий для освобождения человечества от греха и зла. Сын Человеческий в предсмертных страданиях молился: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Когда христиане говорят о "благом страдании", это вовсе не означает, что страдание само по себе представляет для них нечто положительное. Отнюдь нет: страдание ближнего остается злом, от которого его надо избавить всеми средствами. Наш Бог не кровожадный деспот, наслаждающийся муками своих созданий, подобно Молоху, перед которым полагалось мучить и убивать детей. Речь идет о духовном настроении, с которым следует принимать собственное страдание, о волевой любви, способной это страдание нести. Ценность спасительного страдания зависит не от степени физической или моральной боли (каждому Господь дает испытание по его силам), а от тех чувств, которыми при этом наполняется сердце человека. Все в этом - проклинать свой крест или нести его с кротостью.

Здесь следует опровергнуть заодно распространенное неверное мнение, согласно которому Церковь и Евангелие осуждают всякое земное счастье и призывают к страданиям ради них самих. Земное счастье: любовь, молодость, здоровье, наслаждение жизнью, семейными радостями, интересной работой, произведениями искусства, природой - все это "добро есть", и не следует думать, что христианство отрицает и осуждает это. Христианин не должен быть рабом своего счастья, когда оно овладевает человеком, и тот всецело погружается в борьбу за его достижение, забывая главное.

Сладости "мира сего", погружение в бездуховную телесность, безудержное стремление к наслаждениям, комфорту губят духовную жизнь. Человек теряет трезвенность духа, ясность мысли, контроль над собой, его внимание рассеивается, воля слабеет, растекается, расслаивается личность. Христианский аскетизм призывает к отказу от услаждения вкусной пищей, красивой одеждой, дорогой мебелью, мягкой постелью, приятными разговорами с друзьями, своим изысканным вкусом и т. п. Преодолевая эти искушения, христианин делает шаг к высшим духовным ценностям.

Но и страдания, и добровольный отказ от земных радостей с точки зрения духовного роста ценны не сами по себе, а только по своим результатам. Лишения, отнимая земное счастье, ставят человека лицом к лицу с высшими ценностями, заставляют его открыть глаза на себя и мир, обращают его к Богу, и только в этом состоит их духовная ценность. Отсюда следует, что земное счастье, связанное со всегдашней памятью о Боге, не исключающее напряженности духовной жизни, безусловно есть добро. Равно как и страдания, если они озлобляют, унижают человека, разрушают его личность, не очищая и не преображая его духовно, - это только сугубое зло.