V.
Детская подражательность.

Венец старых чада чад; похвала же чадом отцы их.
(Кн. Притч. Соломон. гл. XVII, 6).

Молю же вас, подобни мне бывайте, яко же аз Христу.
(К Коринф. 1 гл. IV. 16).

В природе детской самая выдающаяся черта—подражательность, желание подражать большим, даже играть роль большого, делать все, что большие делают. На этой то черте детской натуры основывается то воспитательное положение, которое выражается латинским изречением: Longum iter per praecepta, breve et efficax per exempla. (Длинен путь при посредстве наставлений, краток и верен при посредстве примеров). Действительно, одними словесными наставлениями не скоро добьетесь до желанных результатов в деле воспитании ребенка, да едва ли и добьетесь, как одними теоретическими правилами не научите ребенка писать правильно. Единственный и верный путь воспитать ребенка —пример родителей и окружающих его. Примеры научают, а не одни правила.

Ребенок зорко смотрит, внимательно, хотя и незаметно наблюдает и быстро перенимает. Поэтому семейная жизнь должна быть устроена и идти так, чтобы она была хорошим образцем для ребенка; тогда и в нем мало по малу укоренятся добрые нравы и привычки, и на нем отразится образ действия родителей и окружающих его лиц.—Опыт показывает, что даже внешние, мелкие привычки родителей, в роде моргания глазами, сморщивания носа, подергивания плечами, усваиваются детьми и нередко остаются на всю жизнь. Понятно, что и более крупные, выдающиеся свойства и действия родителей входят в привычку детей, с усердием следящих за каждым шагом отца и матери и всеми силами старающихся подражать им. Памятен мне один случай: двухлетний мальчик, вследствие дурно сложившейся семейной жизни остававшийся совершенно без призора, смотревший диким и неразвитым, большею частию молчавший, а если и говоривший, то очень мало и несвязно, раз, играя с братом, вдруг крепко ударил кулачком по столу и закричал громко, выразительно, с особенной интонацией: "водки дай". Слова эти он часто слышал от своего отца, прекрасного, доброго, кроткого человека, но страдавшего запоем и в это время бушевавшего. Подражает ребенок равно охотно и хорошему, и дурному. Видя, что мать и отец подают просящему милостыню, он, при первом случае, увидя бедного, говорит: „папа, дай копеечку подать бедненькому". Привыкнув к тому, что родители его ходят в церковь каждый праздник, ребенок, как только услышит удар в колокол, бежит к отцу иди к матери и кричит: „пойдем во всенощной (или к обедне),—звонят", при чем не позабудет попросить копеечку в тарелочку положить. Присущею ребенку подражательностию с одной стороны облегчается, с другой и не мало затрудняется дело воспитания. По-видимому, стоит только родителям так устроить жизнь в семье, чтобы их ребенок видел и усваивал лишь добрые, нравственные примеры,—и воспитание пойдет быстро, успешно: сам ребенок бессознательно своею подражательностью будет помогать родителям, как также бессознательно, по инстинкту, своим движением он помогал матери при своем рождении. Но легко сказать; следует устроить семейную жизнь так, чтобы ребенок видел лишь добрые, достойные подражание примеры, так, чтобы отец и мать могли сказать своему дитяти: "Даждь ми, сыне, твое сердце, очи же твои моя пути да соблюдают" (Кн. Притч. Соломон., гл. XIII—26); а как трудно в действительности достигнуть этого семейного совершенства. Какое строгое, неуклонное, ежеминутное самонаблюдение требуется от родителей, чтобы не погрешить в присутствии ребенка ни единым словом, ни единым движением, чтобы не подать ему ни малейшего соблазна. Если даже отец и мать добросовестно, в предстоявший перед рождением ребенка 9-ти месячный искус, готовились к принятию дорогого маленького гостя и многое в себе самих исправили и улучшили путем самовоспитания; то за ними стоят длинные годы протекшей жизни, в них лежат иногда несмываемые следы их собственного, далеко не столь обдуманного, как следует, воспитания. Это прошлое порою может обнаруживаться и при ребенке и оставлять в душе его недобрый след, а ребенок все видит, все слышит даже тогда, когда, по-видимому, не смотрит и не слушает. Положим даже, что отец и мать ребенка с таким тщанием будут следить за своими словами и действиями, что будут подавать своему дитяти примеры, действительно достойные подражания. Но в семье, кроме отца и матери, могут быть другие лица—бабушки, дедушки, братья или сестры отца или матери. Вот от этих то посторонних влияний как оградить ребенка? Как уберечь его от впечатлений и примеров вне дома, в сообществе с другими детьми? Единственное средство сохранить ребенка под руководством отца и матери и уберечь от посторонних, нередко вредных влияний,—иметь его по возможности постоянно на глазах, а для этого, конечно, требуется отречение не только со стороны матери, но и отца, от развлечений и удовольствий вне дома, посвящение себя на первых порах всецело дому и ребенку и кроме того окружение себя лицами испытанной честности и нравственности, которые, если не могут научить и наставить ребенка словом и примером, то по крайней мере и не испортят его.

Наблюдение за ребенком и сохранение его нравственной чистоты преимущественно, конечно, лежит на обязанности матери, так как отец часто отвлекается службою или другими занятиями, которыми он приобретает средства для жизни семьи. Мать естественная воспитательница своих детей. На ней лежат все обязанности по воспитанию ребенка, на нее ложится и нравственная ответственность. Отец должен помогать ей в деле воспитания, по мере сил и возможности, и в свободное от занятий время не оставлять ее одну коротать часы с ребенком, не давать ей повода отвлекаться от забот о ребенке беспокойством о муже.

Как устраивается жизнь в хорошей русской семье?

Еще когда ребенок в колыбели, он видит ежедневно отца и мать пред образом молящихся и делающих крестное знамение. Как только ребенок проявляет сознание, мать приучает его складывать пальцы для крестного знамения и молиться, причем немногосложные слова детской молитвы произносит сама мать, пока ребенок не заучит этих слов.

"В этом, главным образом, периоде детской жизни полагается начало божественного чувства и молитв. Это также происходит путем подражания, но возбуждающая религиозно-молитвенная сила родственнее для души ребенка, доступнее и действительнее. Нужно только, чтобы божественное и религиозное чувство в ребенке возбуждалось действительным, искренним, из глубины души исходящим религиозным чувством и расположением взрослых, ибо чем глубже и сильнее эти чувства и расположения, тем явственнее выразятся они в голосе и положении лиц". (Н. И. Ильминский. Беседы о народной школе).

День в хорошей семье начинается и оканчивается молитвою. Молятся отдельно каждый, мать всегда в спальне, в присутствии ребенка, который, если он первый, спит в спальне родителей, чтобы мать могла слышать каждый крик дитяти.

В старое время в русских семействах утренняя и вечерняя молитва совершалась целою семьею, и домочадцы (прислуга) участвовали в общей молитве. Читал молитву отец семейства. Начиналась молитва молением о Царе и Царской семье. Хороший и трогательный то был обычай, соединявший и хозяев, и слуг в одну семью, ежедневно молившуюся о Царе и о мирном, безмятежном жительстве. Нельзя не пожалеть, что усложнение семейной жизни повело к отмене этого патриархального обычая—общей молитвы, совершавшейся с подобающим благочинием и благоговением.

Перед праздником отец и мать идут в церковь ко всенощной, а во время праздника к обедне. Когда ребенок начинает ходить, его тоже берут с собою в церковь. Таким образом, постепенно воспитывается любовь к церкви православной, нашей „воспитательнице и руководительнице", духом которой мы, по словам преосвященнейшего Харьковского Амвросия, (Слово в день тезоименитства Государя Императора, за Август 1888 года) „крепки", "в ее указаниях и наставлениях имеем светлый, чистый, истинный идеал могущественного и благоустроенного народа".

Каждая семейная трапеза начинается и оканчивается молитвою,—наложением на себя крестного знамения. В последнее время это, к прискорбию, считается излишним; на публичных обедах только одно духовенство наше свято соблюдает этот исконны обычай старины.

Ребенка следует приучать к умеренной пище. Само собою разумеется, что родители должны ему подавать пример умеренности. Неумеренность и пристрастие к излишествам развили столь распространенную в настоящее время жажду к приобретению во что бы то ни стало. Мы не можем быть довольны малым, нам все подавай больше и больше. Отсюда преобладание меркантилизма. Воспитание должно подавлять эти алчные инстинкты, или вернее, вовсе не возбуждать их в ребенке. А к этому вернее всего ведет приучение дитяти к простой, воздержной, умеренной жизни.

Давать ребенку деньги на сласти или на какие-нибудь зрелища, по нашему мнению, совершенно непедагогично. Можно и должно давать ребенку для двух целей—положить в тарелочку в церкви и подать бедному, а когда он подрастет—на хорошие книги. Хорошая книга лучший и наиболее целесообразный подарок в день ангела и в день рождения: подаренная книга возбуждает желание прочитать ее, а прочтение книги принесет пользу несравненно большую, чем даримые обыкновенно детям сласти и игрушки.

Приучение к сладостям не заслуживает одобрения: сладости вредят желудку и составляют излишество, которого должны избегать благоразумные родители. Знал я одну мать, которая сама очень любила сладкое и детям своим каждый день давала «посластитъся». Ее младший сынок с самого начала имел отвращение к сладкому. И что же? она до того усердно потчевала малютку, что наконец приучила, и он сделался страстным сластеной, так, что так и смотрел, где бы и чем бы, говоря языком матери, посластиться.

Время между молитвою и трапезою должно быть посвящено труду: отец занимается своим делом, мать своим. Ни отец, ни мать не проводят время в праздности. Свободное от занятий время отдыха—прогулке и чтению. Любовь родителей к труду и чтению благотворно действует на ребенка, который будет в первое время делать то же из подражания, а потом труд и чтение обратятся ему в привычку, сделаются его второю природою, предохраняя его от пустых и вредных развлечений. Чтение разовьет его ум и обогатит его знаниями.

В число работ матери входят и работы для бедных. Посильная помощь бедным, забота о них служат к смягчению сердца ребенка, который, видя оказываемую родителями помощь беднякам, безмолвно, но крепко впитывает в себя самое лучшее христианское чувство—милосердие.

Никогда ни отец, ни мать не позволяют себе осуждать других и говорить о других худо в присутствии ребенка. Никогда не позволяют себе читать вслух такие произведения, которые могут соблазнять дитя. В этом случае, да не утешают себя родители тою мыслию, что ребенок мал, не поймет. Многое может понимать ребенок не умом, а тонким детским чутьем, сердцем.

Не можем не рассказать нашей собственной ошибки, сделанной нами при обучении письму—чтению нашего пятилетнего сынка. Когда он стал уже довольно хорошо разбирать и мог читать связно, мы взяли для упражнения в чтении первую попавшуюся нам в руки книгу и взяли именно стихотворения Пушкина, чтобы привлечь ребенка изяществом и красотою стиха. Нам открылась поэма „Цыгане", и мы, ничто же сумняся, уверенные, что в тонкости мысли ребенок входить не в состоянии, заставили его читать. Когда он дошел до того места, где Земфира, пропев песню:

«Старый муж, грозный муж,
Презираю тебя.
Я другого люблю,
Умираю любя»,

«Ты сердиться волен.—
Я песню про тебя пою»,

Вообще, как при выборе сказок и рассказов, так и при выборе первого чтения, нужно соблюдать большую осторожность. Не всякая сказка, не всякий рассказ и не всякое стихотворение хорошо для ребенка. Осторожно нужно выбирать сюжет для рассказа и чтения, потому что ребенок очень любит слушать и рассказ, и чтение, весь обращается в слух и верно и живо схватывает суть рассказа и прочитанной статьи. Весьма занимают ребенка рассказы из жизни детей; даже описание собственной их обстановки и жизни дети выслушивают весьма охотно и не скучают повторениями одного и того же. Слушает ребенок рассказ про себя самого и фотографическое описание своей обстановки, слушает внимательно и оглядывает свою комнату и по временам приговаривает „так", или повторяет название предмета, о котором идет речь.

С большим удовольствием выслушивают дети рассказы из священной истории. Жизнь Иосифа, проданного братьями иноземным купцам, производит на ребенка сильное впечатление, иногда вызывает слезы. Не подумайте утешать его такими, якобы приноровленными к детскому возрасту, утешениями: „Не плачь, я скажу братьям, чтоб они не продавали Иосифа". На это вы рискуете получить такой ответ: „Да, как же! Кому ты скажешь, книге-то"?

Чрезвычайно интересуют ребенка рассказы басен. Был я свидетелем, как мать рассказывала своему трехлетнему мальчику басню Крылова: „Фортуна и Нищий". Ребенок слушал с увлечением, у него дух захватывало при рассказе о том, как нищий при каждой новой горсти золота, которую Фортуна всыпала в его суму, все просил прибавить еще горсточку, хотя знал, какие пагубные последствия могут быть от переполнения сумы тяжелым золотом: Фортуна объявила нищему, что она будет класть в суму золота, сколько он ни попросит, но что если сума прорвется, то все пропадет, и он опять останется бедненьким, нищим. Не смотря на это предостережение, нищий все просил: „прибавь еще горсточку". При каждой такой просьбе нищего, ребенок горестно вскрикивал: „Опять! Экий какой!" Очевидно, он боялся за нищего, чтоб не прорвалась его сума. А нищий продолжает опять свое, рассказывает мать: прибавь еще горсточку. „Экий какой! Ну, а она?"—Она еще всыпала горсть золота. „Ну? А нищий?... Опять запросил?" волнуется ребенок.—Да, нищий снова: прибавь еще горсточку. —„А она"?—Она всыпала еще горсть золота... а сума-то и прорвалась; „ну вот!", воскликнул ребенок. И сколько горечи, сколько неподдельного, искреннего сочувствия - к нищему было в том детском восклицании.

Разумно веденные рассказы и чтение приносят ребенку громадную пользу, а возбужденная в годы детства любовь к чтению делается драгоценным достоянием всей жизни человека.

В присутствии ребенка, в первые особенно годы, следует решительно избегать пиров, соединенных с попойкой и картежной игрой. Нет ничего вреднее, как, ради удовлетворения прихоти ребенка, желающего подражать большим, давать ему пить наливки, доппель-кюммелю, крепкого вина. К питию приучиться легко, но отстать от него трудно, а когда страсть к спиртным напиткам овладеет человеком, то он становится рабом своей страсти и теряет мало – по - малу лучшие человеческие чувства. „В вине, говорит Иисус, сын Сирахов (Кн. Премудр. гл. ХХХI - 29), не мужайся, многих бо погуби вино". От такого огненного напитка следует всячески остерегать детей, чтобы не сжег их огонь. „Не упивайтеся вином, в нем же есть блуд" (Павла к Ефес. гл. V, 18). „Всяк бо пияница, и блудник обнищает и облечется в раздраная и в рубища всяк сонливый" (Кн. Притч. Соломон. гл. XXIII, 21).

К картежной игре тоже приучать детей не следует, ни коммерческой, ни к азартной: нет времяпрепровождения более бессмысленного, как игра в карты. И сколько на нее теряется времени, которое, употребленное с пользою, послужило бы к значительному возвышению нравственности, благосостояния и богатства народного.

Отец и мать смело могут выказывать взаимную любовь друг к другу пред лицом ребенка. Это и поучительно и даже приятно дитяти, которое часто, по собственному влечению, соединяет руки отца и матери, сближает их головы, обнимает их детским сердечным объятием, целует попеременно то одного, то другого. Дитя с веселым, радостным смехом смотрит на взаимные ласки отца и матери. Видно, что такое отношение родителей друг к другу ему по душе. Напротив, недобрые, или, чего Боже сохрани, враждебные отношения нагоняют недетскую грусть на лицо ребенка, отравляют его детское спокойствие и беззаботность.

Доброта, скромность, вежливость и другие хорошие качества передаются ребенку в наследие и утверждаются в нем путем подражания родителям, тоже замечаем мы и с обратными качествами.

Старательно должны сдерживать себя отец и мать, если кто-либо из них слишком боится грозы, коров, собак, кошек, мышей и т. п.: эта боязнь очень легко переходит и в детей. И часто мы видим в одной семье детей смелых и трусливых: к первым перешла смелость от отца, ко вторым боязливость и трусость от матери. А такая перешедшая по наследству или усвоенная подражанием трусость иногда ставит взрослого человека в пренеприятное положение.

Один храбрый и предприимчивый полковник, приобретший себе литературную и политическую известность, в одном доме, при разговоре об очень важном предмете, вдруг побледнел, затрясся и, с дрожью в голосе, спросил хозяина: „у вас есть кошка?!" Да, отвечает удивленный таким неожиданным и неуместным вопросом хозяин, есть маленький котенок. „Ради Бога, умоляю вас, прикажите его убрать... Если я его увижу... со мной обморок сделается".

А сколько примеров боязни пред грозою, боязни, доходящей до странностей. Один педагог ветеран, строгий и стойких правил, до того боялся грозы, что нарочно устроил себе спальню во внутренней, совершенно темной комнате, куда и уходил он стремительно при первом ударе грома, ложился в постель и укрывал голову подушками. В таком положении оставался он во все время грозы.

Воспитание может смягчить и даже совершенно уничтожить наследственную боязнь. Припомним слова Луи - Филиппа: „Я был мальчик слабый, ленивый и трус: боялся мышей. Она (его воспитательница г-жа де - Жанлис) сделала из меня довольно смелого и храброго человека". Вся тайна этого воспитания заключалась в двух словах—систематичность и строгость.

В чем же состоит строгость воспитания, не в наказаниях ли?

  ...Предыдущее                                      Содержание                                         Следующее...